— Я не могу сейчас активировать защитное поле.
— Оу… — Изуку замолчал, глядя в землю, где под ногами хрустели мелкие камешки. Не оставлять же Кацуки ночью на тропе? Это пока что им везло, и они не были замечены блуждающими огнями и прочей ночной жутью, но полагаться на удачу и дальше было глупо. — Ну, что ж, — сказал он самому себе, принимая решение и доставая из инвентаря небольшую сферу.
Как только сфера коснулась земли, она с тихим хлопком развернулась, образуя уже ставшую привычной походную палатку. Кацуки нахмурился, замечая полупрозрачный индикатор изношенности: 8 из 10.
— Будем сегодня ночевать в палатке, раз не успели с установкой защиты, — бодро возвестил Изуку, пытаясь скрыть свою обеспокоенность.
— Мрр, смотри-ка, мы уже почти использовали весь ресурс, — сдвинула брови Мико, рассматривая индикатор. Она вздохнула и пожала плечами: — Ну, что ж, раз так, давай наготовим еды впрок. Вдруг завтра снова придётся долго идти.
Сказав это, она проскользнула внутрь палатки. За ней последовали и остальные.
Больше всего на свете Кацуки хотел спать, и чтобы этот невыносимый, сводящий с ума зуд от укусов писуков, наконец, отступил. Эти гадкие, противные насекомые, словно сговорившись, выбрали его главным объектом для своей трапезы, и теперь их укусы нестерпимо чесались, напоминая о себе каждую секунду. Да и укусы белок тоже неприятно саднили. Стиснув зубы, он молча уселся перед походной печкой, глядя на пляшущие в её топке языки пламени, и громко потребовал тушки животных, добытых на охоте, чтобы приготовить компании ужин.
— И поскорее, — добавил он с напускной угрозой, сверкнув налитыми кровью от усталости глазами, — я не собираюсь здесь сидеть до самого утра, выжидая, пока вы там раскачаетесь!
Мико тут же вручила ему несколько тушек зайцев, перед этим ловко их разделав и передав Кацуки уже подготовленное мясо. Тот с привычной ловкостью принялся за готовку. Через несколько минут с лёгким «пуф!» воздух наполнился аппетитным ароматом наваристого супа.
Компания с радостным гомоном расселась на нижнем ярусе кроватей, предвкушая трапезу. Каждый с аппетитом поглощал горячую еду, наслаждаясь теплом и сытостью после долгого и напряжённого дня. Даже Кацуки, весь день хмурый и недовольный, казался более расслабленным. Горячий суп приятно согревал изнутри, а вкус мяса и дамплингов был просто восхитительным, идеально сочетаясь с пряностями, которые, повинуясь законам этого мира, возникли в супе из ниоткуда.
— Надо будет наготовить ещё впрок, — напомнила Мико и хихикнула, заметив, как лицо Кацуки скисло. Поэтому быстро добавила, ласково мурлыкая: — Но сначала мяу приготовлю для тебя обезболивающую мазь, чтобы твои укусы не беспокоили, если ты не против.
Кацуки не был против. Он прорычал нечто невнятное, вроде «как знаешь», прежде чем с шумом втянуть в себя очередную порцию еды.
В то время как Момо с Эйджиро и Изуку собрали посуду и отправились её отмывать к ручью, чьи тихие журчащие звуки доносились снаружи палатки, Мико достала из своего инвентаря небольшой котелок, украшенный изящными гравировками в виде кошачьих лапок, и установила его на походной печке. Кацуки, раздражённый невозможностью покинуть палатку из-за проклятия, привлекающего к нему нежить, встал у одной из кроватей, опершись плечом о верхний ярус, и, скрестив руки на груди, начал наблюдать за Мико.
Создание лекарства не отличалось от приготовления еды и также было упрощено благодаря внутриигровым механикам: Мико закинула в котелок несколько разноцветных трав и кореньев, которые достала из своего инвентаря. Содержимое котелка немного пошипело, испуская слабый дымок, а затем с лёгким «пуф!» превратилось в небольшую стеклянную баночку, наполненную густой зеленоватой мазью, пахнущую мятой и лавандой.
— Держи, — протянула Мико ему лекарство, лукаво улыбаясь и склонив голову набок. — Но если хочешь, мяу сама нанесу и поцелую твою бу-бу, чтобы быстрее зажило.
Кацуки низко зарычал, резко выхватывая баночку из её рук.
— У меня нет настроения для твоих шуточек, кошка, — произнёс он с раздражением в голосе, откручивая крышку и зачерпывая пальцами немного мази. — И вообще, что-то ты слишком много флиртуешь, не находишь?
— Но мяу серьёзно, — насупилась Мико, но затем хитро прищурилась, а её голубые глаза сверкнули озорством. — А почему ты так против буста твоей убитой регенерации? Или ты… стесняешься поцелуев?
— Ха! Ну да! — возмутился Кацуки, но его щёки слегка порозовели. Однако он тут же попытался скрыть смущение за нарочито наглой ухмылкой: — Просто в мире, откуда я прибыл, поцелуй автоматически означает женитьбу, — соврал он. — А ты знаешь, что муж делает с женой? — он многозначительно поднял бровь.
— Ну, в нашем мире поцелуй не означает свадьбу, — невозмутимо парировала Мико, даже ухом не поведя на его намёк. — А в мяу случае это вообще способ передачи магии исцеления. Ну, так что, целовать… то есть… исцелять тебя? — она игриво подмигнула. — Обещаю, что не стану твоей женой!
Кацуки на мгновение замялся, борясь с желанием огрызнуться и одновременно с необъяснимым желанием согласиться. В конце концов, здравый смысл, подкреплённый нестерпимым зудом, взял верх.
— Ладно, — сдался он и начал наносить мазь на искусанные места. — Только без глупостей.
... Когда остальные члены клана вернулись обратно, они обнаружили, что Кацуки уже крепко спал.
— Он завтра утром ещё приготовит еды, — тихо сказала Мико, сидящая на верхнем ярусе кровати, свесив ноги.
— Бедняга, — посочувствовал ему Эйджиро. — Он теперь практически такой же, как и Всемогущий, только ещё и без капли магии.
~*~
Утром следующего дня Кацуки проснулся опять последним. Солнце уже стояло довольно высоко, заливая Дьявольскую Степь ярким, тёплым светом. Зуд и саднящие укусы белок и писуков беспокоили его намного меньше благодаря вчерашней мази, но всё равно доставляли дискомфорт. А вот мышцы снова задеревенели, как и в прошлый раз. Он быстро достал из инвентаря баночку с мазью, нанося её на искусанные места, чтобы облегчить неприятные ощущения, и вышел из палатки наружу.
Свежий утренний воздух, напитанный ароматом луговых цветов, приятно растормошил его, разгоняя остатки сна.
Дьявольская Степь успела преобразиться с первыми лучами солнца: от зловещей ночной жути не осталось и следа. Степь заливало золотистым солнечным сиянием, а высокая трава, усыпанная росой, блестела. В воздухе жужжали пчёлы и бабочки, перелетая с цветка на цветок, а вдалеке виднелись пасущиеся олени. Вокруг вновь кипела жизнь.
Парни, Изуку и Эйджиро, как обычно, продолжали заниматься прокачкой своей физической силы, выполняя различные упражнения неподалёку от ручья.
